Юрий Ф.

14 февраля 1972 г. (понедельник)

Не слово, а несчастье есть учитель глупцов.
ДЕМОКРИТ

У иных, чем ниже поступки, тем взгляд сильнее устремлён к звёздам…
Кто-то из современников

Сессия идёт полным ходом. Теперь нашему отделению осталось сдать два экзамена – КИПС¹ и философию. Потому как сегодня спихнули «титана» – радиоэлектронику.
Я лично сдал совсем недурственно – на четыре балла! За философию не беспокоюсь – отличная оценка, считай, у меня в кармане. А вот КИПС – это серьёзно! Громоздкие формулы, которые не хочется запоминать, сложные эпюры, в которых надо детально разбираться.
...На экзамене по радиоэлектронике я подрасчитал так, чтобы сдавать свои знания не Безносу, а Розину. Они экзамен принимали вдвоём. Безнос – в начале аудитории, а Розин – за столом в последнем ряду.
Захожу в класс. Беру билет. Сажусь готовиться. Билет, попался вроде как не очень сложный. Но пораскинуть мозгами надо. И задачка заковыристая по токам высокой частоты.
Тут происходит один казус, заставивший оторваться от горестных (или весёлых – кому как!) мыслей курсантов и экзаменаторов.
Подполковник Безнос поставил «удовлетворительно» Вите Самойленко. Берёт из общей стопки зачётку и, не глядя на фамилию, бегло сравнив фото (на зачётке) с оригиналом (Самойленко), выводит оценку в зачётной книжке, которая принадлежит... Коле Волошкину. Ясное дело, Самойленко и Волошкин – пачки почти одинаковые!
Преподаватель уже расписывается, когда Витя Самойленко возмущёно закричал на весь класс:
— А это не моя зачётка!
— Как?.. — у подполковника пропал дар вразумительной речи и остались одни междометия. — Да я... Да вы...
— Не моя‼
— Чё-ёрт!..
Разобрались. Действительно, зачётная книжка нашего Волоконя!
— Представляете, как повезло Волошкину! — смеётся Безнос.
Вместе со смехом преподавателя в классе слышен ещё один громкий бархатный хохоток – Юры Голобородько.
Я смотрю на него. Борода не замечает моего удивлённого взгляда (или делает вид, что не замечает), и продолжает громко смеяться, качая головой. Весь его вид должен был говорить: «Смешно, и правда – смешно! Ну, товарищ подполковник! Вы такой юморной! Обратите внимание и запомните: мне ваши шутки очень, очень, ну очень нравятся!»
Гадкая картинка! Я поморщился.
А Безнос, к несчастью Бороды, не обращая на него внимания, продолжает:
— Волошкин ответил между «двойкой» и «тройкой». Я дал ему для контроля решить простенькую задачку, чтобы как-то вытянуть его! И в это время я так ошибся!.. Но, Волошкин, вы должны оправдать эту оценку! Иначе придётся в вашей зачётке выдирать, подтирать!..
А Борис Иосифович Розин из задних рядов замечает:
— Что написано пером, того не вырубишь топором! Подтирать и выдирать в зачётной книжке нельзя – ведь это государственный документ, причём документ строгой отчётности! А чтобы Волошкин оправдал ваше доверие, вы, Александр Аркадьевич, должны ему, как следует помочь! Золотое армейское правило: хочешь, чтобы что-нибудь было сделано хорошо, сделай это сам! Как говорится, на курсанта надейся, а сам не плошай! А то вам придётся писать объяснительные начальнику УЛО и заместителю начальника всего училища по учебной части полковнику Галатюку! А Галатюк – строгий мужчина, он таких ошибок не любит! Затем в приказе по ХВВАУЛ последует очень строгий выговор, который снимут лишь через год! И зачем вам нужен весь этот геморрой?
— Вы бы это хоть это при курсантах не говорили, Борис Иосифович! — улыбается Безнос, начиная заметно нервничать.
— А то они этого не знают, Александр Аркадьевич!
Коля Волошкин сидит довольный, как слон – «трояк», считай, за пазухой! А он уже и не надеялся – задачка-то не решается!
Тут Безнос, освободившись от проблемного Самойленко, говорит:
— Так! Следующий!
Все молчат.
Подполковник посмотрел по списку:
— Следующий... Голобородько!
— Я ещё не готов! — заявил Юрий, чтобы пропустить меня к строгому и принципиальному Безносу, а самому нырнуть к доброму и либеральному Розину.
— Тогда Ф-ов!
— Так я же только зашёл! — отвечаю.
Безнос подождал пару минут и требовательно произнёс:
— Голобородько! Время вышло! Идите отвечать! Если вы хоть что-то знаете, мы это выясним быстро!
Пришлось Бороде подниматься и идти к Безносу.
Проходя мимо, он глазами метнул в мою сторону пару испепеляющих молний, которые имели явное намерение убить меня. Но, благодаря моей живучести, убийство не свершилось.
А я, как только Розин освободился, тут же кинулся в конец класса и занял место напротив него, даже не дописав второй вопрос!
Через пять или семь минут со стороны Безноса послышались крики:
— Марш отсюда! — это Бороде! — Двойка вам! Даже кол! Кол, товарищ курсант! Идите, учите радиоэлектронику! Будете сдавать лично мне!
— Есть! — и Борода понуро выходит из аудитории, как всегда в таких случаях унизительно улыбаясь.
— Ну, бездельник! Ну, лентяй! Ну, остолоп!
Розин как раз в это время завершал интересоваться моими радиоэлектронными познаниями.
— Четыре балла вам хватит? — спрашивает меня Розин после экскурса по экзаменационному билету и проверки решения задачки, которую я решил буквально у него на глазах.
— Хватит! — говорю я.
Получаю зачётку и поднимаюсь с места.
А Безнос никак не успокоится, продолжая испускать испепеляющую лаву в адрес покинувшего аудиторию Бороды:
— Мне говорили, что этот Голобородько тупой, но не настолько же! — И к Розину: — Борис Иосифович, послушайте только! Ответы Голобородько по билету: первый вопрос – отвечал между двойкой и тройкой, ближе к двойке. Второй вопрос: принцип радиолокации – ответ на двояк, вообще ни черта не знает, как будто с улицы пришёл и ни разу не был на лекции! Третий вопрос: абсолютно ни в зуб ногой, впервые об этом слышит – железных два балла! С простейшей задачкой ни на грамм не справился, элементарной формулы не знает – ещё двойка! Для успокоения совести, чтобы хоть как-то вытянуть эту тупость, — он делает нажим на этом слове, — на «удовлетворительно», спрашиваю: какие бывают индикаторы РЛС²? Этот «спец» мне отвечает: «Круглые, квадратные и треугольные»! Ну, бестолочь! Ну, дерево! Ну, бревно! И с такими знаниями он пришёл сдавать экзамен! Видел я тупых и бестолковых, но такого!..
Я уже нахожусь у дверей и приоткрыл их, чтобы благополучно исчезнуть из аудитории...
— Кстати, товарищ курсант! А вы знаете ответ на этот вопрос? Какие бывают индикаторы РЛС?
Этот посыл явно ко мне. Замираю у приоткрытой двери, раздумывая: сделать вид, что не понял, к кому сие обращение, и продолжить движение в спасительный коридор или всё же ответить.
Мне на выручку пытается придти Борис Иосифович:
— Да Ф-ов уже сдал радиоэлектронику!
Но получилось так, что мне дали понять: этот вопрос адресован мне! Подумав, решил всё-таки ответить – ведь я вроде знаю ответ на этот вопрос! А почему бы и нет? Даже если ошибусь, моя «четвёрка» не станет «тройкой»» или «двойкой» – «подтирать и выдирать в зачётной книжке нельзя»!
Прикрываю двери, поворачиваюсь к Безносу. Стараюсь чётко по-военному рапортовать:
— Товарищ подполковник! Бывают: индикатор кругового обзора – для определения местоположения самолёта по углу места, (то есть азимуту) и удалению. Это которые «круглые», — пытаюсь острить я. — Либо трёхкоординатные РЛС: по азимуту, дальности и высоте, – если это радиовысотомер. А также: курсовой индикатор – определяет дальность и азимут самолёта, и глиссадный индикатор – определяет дальность и высоту полёта. Последние два «треугольные» индикаторы стоят на РСП³ и служат для завода воздушных судов на посадку.
И замер: может, есть какие другие индикаторы, а я не вспомнил о них?
Но по виду Безноса определяю, что ответил неплохо.
— А как же «квадратные» индикаторы? — смеясь, вопрошает Безнос.
— «Квадратные» бывают только в художественном фильме «Ключи от неба» про ракетчиков ПВО! — на радостях ответствую я. И, припомнив наше практическое занятие на КП училища, добавляю: — Ну и, пожалуй, трёхкоординатные РЛС имеют «квадратный» индикатор!
— Хоть кто-то знает! — удовлетворённо замечает Безнос, откидываясь на спинку стула. — А я уж грешным делом подумал, что это мы, с Борисом Иосифовичем вам так преподаём!
Розин же посмотрел на коллегу победно: «Значит, правильно я поставил Ф-ову “четвёрку”!»
— Ну что, товарищ курсант, скажите, тяжёлый вопрос я задал вашему Голобородько?
— По-моему, нет! — отвечаю. — До свидания, товарищ подполковник! До свидания, Борис Иосифович!
И выхожу в коридор.
За дверью облегчённо вздыхаю. Меня обступают наши из тех, кому ещё предстоит идти на экзамен.
— Сдал?
— Мгм! Мужики, учите радиоэлектронику – там так бьют! Если что не знаешь – тут же прямо по морде!
Это я припомнил старый военный анекдот.
Как-то в годы войны сбили нашего лётчика-незнайку и он попал к немцам в плен. Спрашивают этого пилота о тактико-технических данных его истребителя, а он молчит, ничего не говорит – просто потому, что не знает. А фашисты думают, что герой! Его ещё больше тумасят. А тут партизаны. Отбили. Переправили на Большую землю. Вернулся тот пилотяга в полк как герой – ничего фашистам не открыл! Его однополчане спрашивают: «Ну как ты?» А лётчик-незнайка и отвечает: «Товарищи, учите матчасть! Там так бьют!..»

А Бороде я удивляюсь! Он же с нами был на практическом занятии на КП училища, где курсантам показывали все индикаторы и рассказывали о радиолокационных станциях! Что тут сложного – смотри, слушай и вникай! Но тут до меня доходит: Голобородько к тому посещению КП училища отнёсся, как школьник к развлечению! Для него это была просто экскурсия! Ну, водили же в школе их на кондитерскую фабрику, типографию там, завод каких-нибудь игрушек. Вот и в тот день всем отделением привели курсантов на КП училища – просто провести время. Чтобы, значит, не скучали у себя в казарме...
...Всё-таки радиоэлектронику я спихнул!
Отделение в основном сдало неплохо. Но без «двояков» не обошлось. Кроме Голобородько «неуд» получил и Юра Изосимов. А Борода снова на грани отчисления! У него в этом семестре это уже вторая «двойка» (первый – «незачёт» по ТРД). А ведь впереди – экзамен по сложному предмету, каким является КИПС!
По-человечески очень жаль Витьку Мамонтова! Чувак учил это предмет, что называется, от корки до корки, а у Безноса получил «трояк»! Даже как-то неудобно перед ним за свою «четвёрку»! Правда, Витёк ходит и улыбается. Но видно, что делается у него на душе.

<<><><•><><>>

...В казарме складываю учебник и конспекты в тумбочку.
Тут к своей койке с понурым видом подходит Голобородько.
— Сдал? — спрашивает его мл. сержант Гарага.
— Нет, — хмуро буркнул Юрий, изображая справедливое негодование. — Всё ответил по билету! По трём вопросам Безнос мне поставил: «отлично», «хорошо» и «отлично»! И задачку решил! Трудная, зараза, попалась, но я её решил!
Борода не знает, что Безнос после его ухода с возмущением рассказал в аудитории, на какие «отлично», «хорошо» и «отлично» отвечал ему Голобородько и как он «решил» «трудную» задачку. Поэтому и врёт напропалую, выдавая желаемое за действительное. Может, хоть кто-то поверит! И подумает: какой он умный, этот Голобородько! Надо же, как он отвечал радиоэлектронику самому Безносу! Вундеркинд!
— А как же «двояк»? — почесав свой шнобель, с ехидцей спрашивает Лазебный.
— Та на формуле засыпался!
— Интересно знать, на какой? — лыбится Геша Новожилов, всем своим видом показывая, что Бороде он не верит ни на грош.
— На формуле круговой частоты.
— Извини, но здесь Безнос прав! — усмехнувшись, говорит Серж Ровенский.
— В самом деле! Не знать такую простую формулу? — качает головой Перевышко. — Это уже слишком!
Действительно, ну такая трудная формула круговой частоты: обратная величина квадратного корня из произведений LC!
Об индикаторах РЛС и принципе радиолокации Борода ни слова, ни полслова – это не вписывается в создаваемый им ореол мученика, знающего радиоэлектронику на «отлично – хорошо – отлично», но которому просто не повезло с формулой! Попутно он решает перевести стрелки на меня:
— Если бы я сдавал Розину, то сдал бы! — тянет Голобородько. — А так... Вот, из-за этого всё получилось! — он кивает в мою сторону.
Ожидаемая реакция коллектива:
«Ф-ов! Как тебе не стыдно, зараза такая-растакая! Бороде не помог! Ведь ему нужнее! Видишь, как ему тяжело! Если бы не ты, Голобородько бы в отличники по радиоэлектронике вышел!»
— Юра, что там случилось? — обращается ко мне Пётр Гарага.
— А ничего! — пожимаю плечами. — Голобородько хотел, чтобы я, только войдя в класс, сразу, вместо него, шёл сдавать Безносу без всякой подготовки по билету, хотя была его очередь! А сам на простейший контрольный вопрос, какие бывают индикаторы РЛС, ответствует Безносу: «Круглые, квадратные и треугольные»!
Все наши, кто был в это время в спальном помещении, дружно засмеялись. Не выдержав, улыбается и Гарага.
— А что, квадратными индикаторы не бывают? — злится Голобородько, краснея.
Смех от этого ещё больше! Он не понимает, что не только у Безноса, но и в наших глазах выглядит полным «квадратным» идиотом!
— Нет! Они ещё бывают кубической формы! — ерничаю я. — Чтобы офицерам командных пунктов и наведения с ними можно было работать из положения «лёжа на спине»!
— Ты, Ф-ов, никогда никому не поможешь! Дерьмом измазать можешь, а помочь – ни в жизнь!
— Ну, конечно! У тебя виноваты все: преподаватели, которые, за то, что ни черта не знаешь, ставят тебе «неуды», товарищи, что не видят, какой ты у нас «умный»! Виновны ещё, наверное, египтяне, арабы и индусы, Аристотель, Ферми и Декарт, Лобачевский и Паскаль, Ньютон и Ом, которые «придумали» математику и физические законы – ведь в них же надо разбираться! Но только курсант Голобородько, ну ни в чём не чувствует своей вины! Учиться надо, а не в грёзах витать! Ты за полтора года хоть один экзамен по точным наукам с первого раза сдал, умница ты наш? — я начинаю заводиться. — Ты же не занимаешься ни хрена, а хочешь, чтобы тебе все помогали! Собой тебя прикрывали! Может, за тебя ещё экзамены и зачёты сдавать? Вот было бы здорово! А ты будешь только радоваться: «Ах, какой я умный! Ах, как ловко я это устроил – ни черта не учу, совсем ни х*я не знаю, а они, дураки, за меня всё делают, чтобы средний балл в отделении был выше!»
— Я понял, Ф-ов! Для тебя спор – это оскорбить другого! — окрысился Голобородько.
Это был ловкий ход! Когда-то нечто подобное я сказал Генке Новожилову, который бывало, когда не хватает ему аргументов, переходил на личности. А Борода, по-видимому, был где-то рядом, и слышал это. И теперь он применил ту же фразу по отношению ко мне в присутствии Новожилова. И Генка, стоявший неподалёку, мстительно посмотрел на меня.
Ну, всё! Как говорится, ты пробудил во мне добрые чувства и теперь, Борода, пеняй на себя!
— А у нас нет общих тем для спора! Понял? Поэтому я с тобой не спорю! И потом! В чём тут оскорбление, позвольте поинтересоваться? В том, что ты не хочешь, а, может, и не можешь учиться? В том, что занимаешься на грани фола – ещё один двояк и вылетишь из училища? В том, что ни одной лабораторной работы сам не сделал – всё передираешь у других? А одну из них даже упёр у Новожилова!.. Да! Украл!
В кубрике наступила тишина. Все, кто был в спальном помещении, притихли и живо повернулись в нашу сторону: Серж Ровенский широко распахнул глаза, Слава Попичко поднял обе свои жидкие брови, Сидоренко даже встал со своей койки от тумбочки, в которой наводил порядок и резко развернулся. Другие парни тоже ожидали деталей. И Гарага удивлённо посмотрел на меня – он тоже этого не знал!
А Голобородько потемнел лицом. Отрицать ему было невозможно – Генка стоял тут же!
— Не украл! Она валялась на столе, я и взял! У меня много таких! — с нажимом проговорил Борода.
— А позвольте поинтересоваться: это где же у нас такие дивные аудитории и расчудесные столы, на которых валяются готовые лабы и курсовые работы? — Я оборачиваюсь к нашим: — Господа юнкера, кому-нибудь известны такие волшебные закоулки в нашем УЛО? Никому? Может, кто знает у нас таких чудаков-однокурсников, которые кроме своих зачётных работ, сидят и считают ещё вариантов по 5-10 для таких бестолковых неумех, как наш Голобородько, а потом бросают их в пустых классах? Тоже нет? — поворачиваюсь к Бороде и натыкаюсь на его, полный ненависти взгляд.
Юрий смотрел на меня злой мышью. А мне плевать! Меня это не смущает и не останавливает! Напугал ежа голой задницей! Я просто иду на добивание:
— Ай-яй-яй! Ну, никому не повезло! Везёт только дуракам, тебе, Борода, всем пьяницам и Соединённым Штатам Америки! А остальным ничего такого не известно! Может, ты нам подскажешь, где такое занятное место в учебно-лётном отделе? Я тоже хочу, чтобы за меня кто-то что-то делал! А я лучше лишнюю книжку интересную прочту!
— Ты что, глухой? — начинает злиться Юрий. Но мне бросилось в глаза, что у него по горлу нервно дёрнулся кадык, как будто проглочен непрожёванный кусок. — Я повторяю для тупых и бестолковых: та лаба валялась бесхозной на столе!
— Да-а? Тут, как писал Маяковский, «по большевикам прошло рыдание»! А что же ты, гордая птица моя, такой «вумный» и такой «толковый», не вернул её Новожилову, когда тот бегал по классному отделению и у всех, буквально у каждого выспрашивал: кто видел его готовую лабу?
— Я думал, что она ему не нужна!
— Да неужели? Она ему «не нужна», а, тем не менее, он носится по взводу и у всех интересуется: не видел ли кто его лабораторную работу! Ты что, всех вокруг себя за идиотов держишь? — совершенно не сдерживаясь, выпалил я.
— Подожди, Юра! Действительно, Генка же у всех спрашивал! — говорит Гарага, обращаясь к Голобородько. Всё-таки Новожилов был ему ближе, чем Борода. — И Геше пришлось лабу пересчитывать. Вон Юрка [т.е. я] ему помогал, чтобы в срок уложиться. А она была у тебя?
— Конечно! — победно расстреливает в упор Генка. — Он даже переписать поленился! Только корочки с моей фамилией заменил! Я его у Безноса со своей лабой поймал!
— Нечего лабораторные работы разбрасывать! — отгавкивается Юрий, но уже не так решительно, ибо видел, что симпатии коллектива не на его стороне.
Сочувствия ему ждать действительно было не от кого. Он уже был не рад, что затеял этот разговор о моей «вине». Лучше бы он меня тихо ненавидел!
— Да что, я во время самоподготовки ничего не могу оставить на своём столе и выйти в туалет? Ни учебники, ни лабы, чтобы их не упёрли! — Возмущается Генка и нервно смеётся: — Оставил свою логарифмическую линейку, которую мне отец из Германии привёз, и ту Елалетдишка стащил! Теперь ты лабы воруешь!
— С-сволочь ты, Голобородько! Поэтому у тебя все и виноваты! — говорю я в сердцах.
Борода громко хлопает своей тумбочкой и с гадкой улыбочкой, выпрямившей его тонкие с ниточку губы, быстро направляется к выходу. В ту минуту он напоминал побитого пуделя. И всё, что было написано у него на лице, он подтвердил парочкой устных глупостей, брошенных через плечо:
— А ты? Ты – не сволочь? В жизни никогда никому не поможешь!..
— А я и не собираюсь помогать тебе – бездельнику и глупому индюку!.. — выкрикиваю я, уже не выбирая выражений. И, не сдержавшись, добавил: — По наблюдению за некоторыми создается впечатление, что год Козла уже наступил!
— …Ты только товарищей топить на комсомольских собраниях можешь! — вроде как, не слыша меня, продолжает Борода. — Письма своей мамочки зачитываешь нам на собрании! Принципиальность свою демонстрируешь, скотина!
И его шаги замерли в конце коридора.
Конечно! По меткому замечанию Ж.-П. Сартра, «Ад – это другие»!
Борода уже не знал, чем меня укорить! Поэтому совершенно не к месту и добавил про письмо из дома, которое я тогда зачитал комсомольцам о состоянии здоровья Белоусова и Господинова (которые возвращаясь ночью из самохода пьяными, полезли по стене на 3й этаж и сорвались у самого окна). Никто об этом не помнил, я уже об этом забыл! А вот Голобородько в памяти это держит! Значит, моя вставка в виде чтения выдержки из письма понравилась? Неужели он даже этому позавидовал?
После нашего шума наступила какая-то неловкая пауза.
— Вот скоро и обед! — в наступившей тишине изрёк Володя Лазебный. — За руганью время летит незаметно!
— Чего ты разошёлся? — сверкнув в мою сторону тёмными молдавскими глазами, хладнокровно спрашивает меня Пётр Гарага.
Я, чтобы хоть чем-то занять себя, начал поправлять заправку своей коечки.
— Да ничего! — разглаживая подушку и, успокаиваясь, отвечаю я. — Просто у нас один обоср*тся, а все вокруг него с бумажками бегать должны! Я ещё понимаю, когда что-то в учёбе не получается! Но когда, чтобы что-то знать, палец о палец не ударить, а свою вину перекладывать на других – этого я ни понять, ни принять не могу!
— Поспокойнее бы надо, понял?
— Понял, — пожал я плечами.
Расправив гимнастёрку под широким кожаным ремнём, выхожу из спального помещения в коридор и становлюсь лицом к окну. Потом кладу руки на горячую батарею отопления. По жилам побежала согретая кровь.
На улице стоял зимний солнечный, но ветреный денёк. Погода была ясная, небо – отчётливо синее. Снег искрился, играя лучиками солнца, слепил глаза. Над солдатскими казармами, где рядом стояли повидавшие многое на своём веку высокие тополя, кружили, бились в небе и каркали чёрные лохмотья воронья. Рядом с крыши съехала большая шапка снега, и звук раздался такой, как будто кто-то тяжело вздохнул, а потом спрыгнул.
По старому асфальту перед казармой до УЛО-2 метёт, метёт текучая позёмка. Небольшой плац был нашими курсантскими усилиями выскреблен от снега. И теперь снежные горы, как сахарные головы, справа и слева от плаца доходили, чуть ли не до середины каштановых деревьев, высаженных по периметру заасфальтированных дорожек предыдущими поколениями курсантов.
Эти парни, которые сажали наши каштаны, уже давно лётчики, офицеры! Когда же мы будем ими? Как, наверное, это будет интересно!
Господи, я ведь учусь в лётном училище! Уже на втором курсе! Как я мальчишкой завидовал курсантам с голубыми погонами, встречая их на улице – глаз не мог от них отвести! Это ведь была моя мечта! И, возможно, какой-нибудь парнишка, мечтающий о небе, теперь завидует мне. Сейчас моя мечта исполняется! А другие ребята – по здоровью ли, по конкурсу ли – не смогли её осуществить! А я смог! И через пару месяцев буду учиться летать! «Полёт» – какое красивое слово!
Вот только, мечтая о Харьковском ВВАУЛ, я полагал, что отношения в курсантском коллективе будут идеальными: настоящая мужская дружба, честность, открытость, принципиальность, порядочность! В лётном училище мне виделись светлые лица сильных духом парней, крепких в своей мечте и любви к небу, лишённых пороков подлости, вранья, оговора товарища, подхалимажа, воровства, стукачества, пьянства. Но, я, вероятно, хотел жить в каком-то придуманном мной, воображаемом мире. По-видимому, люди везде одинаковы. И на целую бочку мёда обязательно приходится одна ложка дёгтя. Причём, самая горькая! А, может, и не одна! Оказывается, и среди нас, курсантов, можно встретить парней, которые мечтают о крыльях только для того, чтобы иметь возможность всех обоср*ть сверху!
Возвращаюсь в сегодняшнюю реальность.
Вот, назвал Бороду «сволочью», «козлом» и «глупым индюком». Чёрт, это, пожалуй, слишком! Действительно, что это я? Можно подумать, что мои сентенции исправят горбатого и заставят Голобородько учиться! Да он рад бы, но просто на сие не способен! Поэтому и заискивает перед преподавателями, громко подхихикивает, когда они шутят или смеются, чтобы произвести на них хорошее впечатление, чтобы его запомнили и пожалели – двояки не ставили! Поэтому и лабы крадёт у товарищей, потому как из-за своей тупости сам не умеет их посчитать – он вынужден это делать! А после нашего разговора Борода только ещё больше возненавидит меня. А заодно и тех, кто слышал нашу перепалку: они явились свидетелями унижения его непомерного самолюбия...
Прав, прав был Оккам, учивший, что «сущности не следует умножать без необходимости».
А я их «умножаю»… Хотя, конечно, я пока могу себе позволить не нравиться тем, кто не нравится мне.
Тут ко мне подошли Вовик Лазебный и Генка Новожилов.
— Не переживай, Юрик! Ты всё правильно сказал! — громко говорит Володя и кладёт свою руку мне на плечо.
Когда он со мной согласен, он никогда не называет меня «Альфредом», только по имени. И добавляет:
— Люди делятся на тех, на кого можно положиться, и на тех, на кого можно просто х*й положить! Борода относится к категории номер два!
А Генка смеётся:
— Ты Бороду просто растоптал!
— Да ну его на х*р! — морщусь я. — Румын прав – чего шуметь? Да и мне неприятно, что в разговоре не сдержался и перешёл на личности и на повышенные тона. Теперь осадок остался.
— Да всё нормально! Чего ты дёргаешься? Нашёл, из-за кого переживать – из-за этой тупицы!
— Борода – всего лишь шишка на ровном месте! — поддакнул Геша.
Поддержка товарищей приносит окончательное успокоение.
К нам присоединяются Перевышко и Серж Ровенский.
— Ну врёт же! Прямо радиоэлектронику он отвечал аж на «отлично»! — возмущается Шурик. — Тут в поте лица занимаешься, и думаешь, как бы «гуся» не схлопотать! А он, бл*дь, вообще ничего не учил, совсем ни х*я не знает и отвечал лучше всех!
— И кому – самому Безносу, еб*на вошь! — смеясь, поддакивает Серж.
— Неужели Борода думает, что ему кто-то поверит?
— Об этом ему остаётся только мечтать! — киваю я.
— Вот он и мечтает, — говорит Вовка. — Вслух. При нас.
— Ворона в павлиньих перьях! — прибавляет Перевышко.
— Прямо удивительно: каждый надувшийся гондон мнит себя дирижаблем, — завершает Ровенский.
И мы все грохнули от смеха.
Для всего отделения враньё Голобородько более чем очевидно – слишком хорошо мы его знаем!
Впятером, с учебниками Патрика о науке радиоэлектронике отправляемся в техническую библиотеку, чтобы сдать эти тёмно-вишнёвые книги, и забыть об этом предмете (и об этом эпизоде) навсегда.

<•>> >> Post tenebras spero lucem⁴ <<•

[+] Будущее – тот период времени, когда дела наши процветают, друзья наши верны и счастье наше обеспечено.
Амброз БИРС
<<•><•><•>>
[+] Бесконечно маленькие люди имеют бесконечно великую гордость.
Франсуа ВОЛЬТЕР
<<•><•><•>>
[+] — Ноль плюс ноль, плюс ещё ноль и помножить на ноль... всё равно будет ноль.
Из худ. к/ф-ма «Старая, старая сказка»
<<•><•><•>>
[+] Посещать и слушать злых людей – это есть уже начало злого дела.
КОНФУЦИЙ
<<•><•><•>>
[+] Кто имеет меньше, чем желает, должен знать, что он имеет больше, чем заслуживает.
Георг ЛИХТЕНБЕРГ
<<•><•><•>>
[+] Своим делом человек должен заниматься так, словно помощи ему искать негде.
лорд сэр Джордж Сэвил ГАЛИФАКС
<<•><•><•>>
[+] Бóльшая часть людей требует больше любви, чем они этого заслужили.
Мария ЭБНЕР-ЭШЕНБАХ
<<•><•><•>>
[+] Любить ближнего было бы куда легче, если бы этот ближний не был так близок.
Норманн МЕЙЛЕР
<<•><•><•>>
[+] Никогда не следует быть исключением. Если живешь среди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным.
Александр ДЮМА-отец
<<•><•><•>>
[+] ...Я думал: всё, что я делаю, очень важно и изменит мир. Я думал, что после этого уже никто не будет таким, как раньше. Но это не так! Мир слишком стар, и в нём нет ничего нового! Всё уже сказано!..
Артюр РЕМБО
<<•><•><•>>
[+] — Ах, Эшли! Всё получилось совсем не так, как мы рассчитывали!
— Так было и так будет! — ответил Эшли. — Жизнь не должна давать нам то, что мы от неё ждём. Надо брать от неё то, что она даёт и быть благодарным, что это так, а не хуже...
Маргарет МИТЧЕЛ, «Унесённые ветром»
<<><><•><><>>
____________________________
КИПС¹ – Конструкция и прочность самолёта.
РЛС² – радиолокационная станция.
РСП³ – радиолокационная система посадки.
Post tenebras spero lucem⁴ (лат.) – надеюсь на свет после мрака. Контаминация библейского выражения из книги Иова.