Юрий Ф.

— Фунцельмана-таки забрали! Фунцельман, Фунцельман!
Я ему говорил: не связывайся с чекистами! Вы меня простите,
Саша, но с чекистами трудно сдружиться, особенно наводчику.
Даже если он осведомитель их! Они злые от бессонных ночей!
Я вам говорю это как другу моей юности...
Исаак БАБЕЛЬ, «Беня Крик»

— Молчок! Кругом враг!
Из худ. к/ф-ма «Крепкий орешек»

— Наслышан, наслышан и о вашей громкой славе, что тот час готов донести на самого себя.
Из худ. к/ф-ма «Филипп Траум»

И снова радиоэлектроника. Практические занятия. Практикум по этому предмету в нашем классном отделении ведёт препод Розин – мужчина семитской внешности, лысенький, с красноватым лицом и такого же цвета носом из-за близко расположенных к поверхности кожи всегда воспалённых капилляров. Чтобы как-то скрыть эту красноту, Розин свой нос слегка припудривает.
Борис Иосифович всё время ходит в гражданском костюме. Но пусть вас это не расслабляет: Розин – подполковник в отставке, отдавший армии более 30 лет!
Курсанты всех выпусков Бориса Иосифовича всегда уважали и всегда любили. Сдавать ему курсовые и лабораторные работы, зачёты и экзамены по радиоэлектронике (или электротехнике) одно удовольствие – никогда не придирается по мелочам. Требует знать лишь то, что будет необходимо будущему лётчику, а не сухую теорию, которую надо знать, допустим, инженеру-радиоэлектронщику.
И ещё! Борис Иосифович ценит юмор! А это среди преподов – большая редкость!

От старшекурсников я слышал и такую историю:
На экзамене Розин спрашивает у совсем заплывшего по билету курсанта:
— Вы готовились по предмету? Знаете вообще, что такое экзамен?
— Экзамен – это беседа двух умных людей, — следует ответ.
— А если один из них дурак? — интересуется Борис Иосифович.
Курсант вздыхает и, посмотрев в окошко, с печальным видом проговорил:
— Тогда второго могут исключить из училища!
Молва говорит, что тот ответ так понравился Розину, что он, заливаясь от смеха, тут же взял зачётку, поставил курсанту «хорошо» и отпустил с миром.
Не знаю, может, байка, а, может, и правда. Во всяком случае, на Бориса Иосифовича это очень похоже!
Нет-нет, двойки он, конечно, ставил, но для этого надо было быть вообще «ни в зуб ногой»! Однако преподаватель Розин Б.И. никогда не был тем самым «дураком», из-за которого курсант мог вылететь из училища.

...Постепенно в молодёжный обиход стало входить определение «голубой» в сексуальном, гомоэротическом плане. И вот, когда у Безноса угнали персональную «Волгу», а потом милиция её нашла, и подполковник поехал за ней в Сочи, Борис Иосифович вместо него проводил у нас лекцию по радиоэлектронике.
Чтобы нам было понятнее, он цветными мелками на доске выводит графики и формулы.
Нарисовал красным мелом, начал рисовать голубым. Вдруг Осипов с заднего ряда тянет:
— Товарищ преподаватель, голубым не видно.
Рука Розина замерла, потом он, не поворачивая голову в аудиторию, проговорил:
— Пусть голубые сядут за первые столы!
Гром нашего смеха покрыл его слова...
Остроумно? Смешно? О, молчите! Ещё не то будет!

Да, на занятия, которые ведёт Розин, курсанты всегда ходят с удовольствием. Говорю вам: этот человек обладает хорошо развитым чувством юмора. Когда он видит, что сухая наука нас утомила, всегда ввернёт какую-нибудь авиационную историю или даже анекдот, на которые он большой мастак. И главное – никогда не повторяется. И когда мы хохочем во всю силу своих курсантских глоток, он тут же шипит:
— Ш-ш-ш-ш! Да что ж вы так громко! Меня же выгонят со службы к чёртовой матери!
Борис Иосифович как-то рассказывал, что был у него коллега-недоброжелатель. Тот всё доносы на него строчил. И даже подслушивал под дверью, когда Розин ведёт занятия, ожидая очередной анекдот. Об отклонении от темы занятий тут же в письменном виде «сигнализировал» по начальству.
— Пока я однажды ударом ноги не распахнул дверь, под которой он стоял! — улыбается наш преподаватель. — Больше он не подслушивал и доносы на меня не писал, так как был уволен по состоянию здоровья! — закончил он под наш общий смех.
Но тучи однажды всё-таки над ним сгустились. Начальник УЛО взял на проверку несколько конспектов курсантов. А один на полях фиксировал все розинские истории и анекдоты.
— Ну, мне и влетело!.. Поэтому, товарищи курсанты, я вас очень прошу: нигде не записывайте наши тайм-ауты!

••>> [Я внял его просьбам. И, таким образом, чудесные истории и анекдоты Бориса Иосифовича так и канули в Лету! Боже, как я теперь об этом жалею! Наши конспекты ведь никто так ни разу и не проверял...] <<••

...На одном из занятий я сидел рядом с Вовчиком Лазебным. Борис Иосифович что-то там щебечет из теории радиолокации и попутно пишет на доске формулы. Наше классное отделение в полнейшей тишине переносит эти формулы в свои конспекты. И вот Розин начал выводить длинню-ю-ющую формулу. Я лично в ожидании, пока вся формула появится на доске (чтобы не заглядывать через голову препода), посмотрел в конспект соседа. А там Лазебный выводит большими красивыми буквами (он всё-таки художник, умеет наводить лоск в надписи): «Надо! Надо!!»
Меня это заинтересовало, что же это такое «надо»? Надо – что?
Вовик выводит дальше: «Надо!!!»
Я уже весь дрожу от нетерпения: узнать, что же ему так хочется?
А Лазебный вдруг вывел: «К чёрту разбомбить Пентагон, ЦРУ и Белый дом!»
Борис Иосифович уже закончил свою формулу. А у меня к Вовке вырывается громким шёпотом возмущённый вскрик:
— Ты что написал, дурак?
Это услышали все! Розин, не оборачиваясь к нам, критически осматривает написанное:
— Да нет, вроде написал всё правильно!
Затем медленно поворачивается к нам:
— А, собственно, о чём речь? Кто это сказал?
Пришлось поднять руку с двумя пальцами над головой и честно признаться:
— Я, Борис Иосифович! Но это не вам, это Лазебному! Он чёрти что пишет в конспекте!
— Тогда ещё раз: на доске написано всё правильно! А то, что вы, Ф-ов, сказали Лазебному, с этим я тоже согласен! — заключает препод.

...Наблюдая за Розиным с первой встречи, я всё время ловил себя на мысли, что он мне кого-то напоминает. Потом вспомнил кого! Уж очень он внешне был похож на легендарного разведчика-нелегала Якова Серебрянского, о котором как-то прочитал в периодике до училища. Там была напечатана и фотография Серебрянского.
А актив у Якова Исааковича Серебрянского велик! 30 лет в разведке! Владение в совершенстве несколькими языками! Создание в 20-30х годах резидентур в Европе, Азии и на Ближнем Востоке, которые успешно работали во время гражданской войны в Испании, до и после начала 2й Мировой войны! Да не просто резидентур, а способных осуществлять силовую разведку! [Так было написано в статье; теперь-то я знаю, что этот термин подразумевает диверсии и террор.] За всё время пребывания на нелегальной работе за границей офицер-разведчик Я.И. Серебрянский не только ни разу не был арестован, но и ни одного раза не попал под подозрение полиций и контрразведок стран пребывания ! Ни одного! Хотя работал очень активно: вербовки, ликвидация наших противников и предателей, закупка и переправка оружия, диверсии. Арестовывался он четыре раза лишь… своими.
Однажды, пока находился под следствием, в камере написал несколько глав к совершенно секретному учебнику по агентурной разведке и диверсиям. По этому учебнику потом училось не одно поколение советских разведчиков. К тому времени Серебрянский имел смертный приговор по подложным обвинениям «за шпионаж против СССР». Но его практические знания оказались востребованными снова, что его и спасло. «Литературная газета» рассказывала, что в решающее время битвы за Москву в 1941 году Сталин поинтересовался у Берии:
«А где у тебя Серебрянский?»
«Как, где? У меня, на Лубянке! В камере смертников! — отвечает нарком НКВД. — Следствие закончено, всё доказано – шпион чистейшей воды! Есть приговор военного трибунала! Сейчас ожидает исполнения смертного приговора!»
Сталин: «Лаврентий, ты что, с ума сошёл? Немедленно освободить!»
И Яков Исаакович из камеры смертников тут же пересел в кабинет начальника одного из отделов, который был назван отделом «Я» («отделом Яши») Управления спецопераций НКГБ, которое тогда возглавлял генерал Судоплатов – ещё одна легендарная личность в разведке. По инициативе Серебрянского, сразу после его освобождения из застенков НКВД и короткого отдыха, зимой 1941 года была организована школа разведчиков («Школа Яши»), которую он и возглавил, где готовились нелегалы высокого ранга и агенты к самым серьёзным заданиям. Да как готовились! Ни один из выпускников «Школы “Я”» за границей никогда не провалился ни во время войны, ни после! За границей супостат никогда так и не узнал, о существовании такой спецшколы на территории СССР и её программе! Увы, как сообщала «Литературка», уже при Хрущёве полковник госбезопасности Яков Серебрянский снова был арестован, на этот раз по «делу Берии». 30 марта 1956 года в 14 часов 25 минут Я.И. Серебрянский умер от сердечного приступа в Бутырской тюрьме во время допроса у следователя военной прокуратуры Цареградского...
За свою разведывательную деятельность (а не «за беспощадную борьбу с врагами народа»!) Яков Серебрянский был награждён двумя орденами Ленина (1936, 1946 гг.), двумя Орденами Боевого Красного знамени (1930, 1945 гг.), двумя знаками «Почётный чекист», многими медалями, именным оружием…
Вот кого мне напомнил своей внешностью один из наших преподавателей по радиоэлектронике подполковник в отставке Розин! О своём открытии я поделился с товарищами по классному отделению. Может, именно благодаря этому, у Бориса Иосифовича появилась своеобразная кличка...

...Как-то мы признались Розину, что на его занятиях интересно.
— У вас, ну, не так сухо, как у подполковника Бензоса!
— Как вы его обозвали? Не Бéзнос, а БеНзóс? Оригинально! Но, как офицер, не могу не быть на стороне коллеги-подполковника!
Я решаюсь приоткрыть наши курсантские тайны:
— Даже есть такая курсантская загадка: «Безрук-Беснос, радиоэлектронику знает. Кто это такой? Догадайтесь с трёх раз!»
Борис Иосифович смеётся вместе с нами.
— А как вы называете меня?.. Ну ладно, не скромничайте!.. Как-как?..
Редкие седоватые брови преподавателя прыгают вверх, почти на лысину:
— Вы что, с ума сошли?! «Шпион Розин»! Боже, но почему именно «шпион»? Вы что, меня за ключом при передаче радиограммы застали? Или я свою шифровку у вас в классном журнале забыл? Да меня только за такую кличку тот же час арестовать должны! — он посмотрел в окно: — Господи, зачем я у вас об этом только поинтересовался? Жил бы сейчас спокойно! А теперь у меня сегодня ночью будет сразу два сердечных приступа!
Борис Иосифович говорит всё это с серьёзным выражением лица. Мы же покатываемся со смеху от каждой его фразы.
— Ну, надо же – «шпион»! Да случись сейчас война, я ж в Особом отделе тут же умру под пытками! Вы же видели, какие там костоломы! Но я ведь ничего такого не знаю, а они будут думать, что я из себя героя корчу! Не хочу к ним! Что вы, я ещё так молод! Немедленно поменяйте мне кличку! — Борис Иосифович даже топнул ногой. — Назовите как-нибудь ласково! Ну, я не знаю, «Растратчик Розин», «Взяточник Розин», «Ворюга»... Придумайте что-нибудь менее страшное, чем то, что есть теперь!
И только потом, отсмеявшись, начали заниматься...

••>> [Надо сказать, в те времена отпустить что-либо шутливое в сторону особистов, тем более на лекции у курсантов, было чревато. Не арестом, конечно, как в 20-50 гг., но определёнными последствиями. (Увольнением, например.) Поэтому для подобных шуток тоже надо было иметь известную смелость! Но неудивительно, что на Розина ни один из «помощников» ни разу не донёс – так его все уважали и любили! Совсем неудивительно!] <<••

Во время перерыва я подошёл к Розину и рассказал о Якове Серебрянском, на которого он оказался так похож. Борис Иосифович выслушал внимательно, потом серьёзно проговорил:
— Это интересная информация! — И тут же перешёл на шутливый тон: — Фух! А я уж думал, что провалился!..

...В другой раз Борис Иосифович заходит в аудиторию. Поздоровался. Вгляделся в нас, усаживающихся за столы.
— Чего вы так редко расселись! Садитесь плотнее – материал будет лучше усваиваться! — и к Осипову, сидящему в одиночестве за последним столом: — Товарищ старший сержант! Пересядьте ближе! Во-он, за тот стол к этому курсанту! — показывает на свободный стул рядом с Гарагой.
Однако Розин не знал, что там должен сидеть ст. сержант Сидоренко, который припоздал из буфета. На стуле лежит лишь полевая сумка Сидоренко, которую преподаватель со своего места лицезреть не может. Борис Иосифович видит только незанятый стул.
— Да там сидят, — своим монотонным голосом отказывается Осипов, имея в виду опаздывающего Сидоренко.
— Какой, «сидят»? Никто там не сидит! Скоренько пересаживайтесь!— настаивает Розин.
— Да там сидят.
— Не морочьте мне голову! Пусто ведь! Садитесь ближе!
— Да там сидят, — канючит Осипов.
— Никого там нет! Пересаживайтесь, говорю!
— Да там сидят.
Борис Иосифович смотрит удивлённо, видя рядом с Гарагой лишь пустое место. Обращается ко всем нам:
— Товарищи, что этот тип от меня хочет?
Осипов своё:
— Да там сидят.
Мы попадали на столы, за животы держимся! Розин – к Осипову:
— Ну, сядьте ему на голову, чёрт побери!
Новый взрыв нашего смеха, мы разве что по полу не катаемся! Серьёзными в классе остаются только двое: преподаватель и Осипов.
Тут появляется опоздавший Сидоренко. Испросив разрешение, проходит через всю аудиторию и садится на своё место рядом с Гарагой. До преподавателя доходит.
— А! Вы опоздавшего имели в виду? Так бы и говорили! С вами, Осипов, не соскучишься! Чуть не свихнулся, честное слово! Смотрю: никого нет, а он мне говорит, что там кто-то сидит! Я уж грешным делом подумал, что кому-то из нас двоих уже пора к психиатру! Странно, но мне казалось, что я точно знал, кому именно! И я абсолютно был уверен, что не мне!..

...Или вот сегодняшнее занятие.
— Встать! Смирно!
— Вольно! Садитесь! Здравствуйте! — не дослушав доклада дежурного, разрешает преподаватель.
Повёл носом.
— Надышали, и за перерыв не проветрили! Откройте форточки!
Мы, было, запротестовали, мол, зима, холодно и гриппозная бацилла «А2» гуляет на улице!
— А ну тихо! Не то окна пооткрываем!
Идя навстречу пожеланиям преподавателя, форточки приоткрыли, правда, чуть-чуть.
В это время Борис Иосифович обращает внимание на Вовика Лазебного, который, глядя в маленькое зеркальце, давил себе некстати вскочивший на носу прыщик. Розин, взглядом указывая на Лазебного, сидящего за задним столом, усмехается и тут же цитирует Ивана Андреевича Крылова:
— «Мартышка в зеркале, увидев облик свой...»
Все обернулись на Лазебного и засмеялись. Тот, покраснев от повышенного внимания к своей персоне, ни на кого не глядя, прячет зеркальце в карман. И Вовик этот выпад против себя запомнил!
А преподаватель решил продолжить воспитательный разговор о гриппе и здоровье:
— Надо, товарищи курсанты, закаляться! — Борис Иосифович потрогал свой большой семитский шнобель. — Вот возьмите меня! Бывает, грипп на кафедре всех перекосит и дóма тоже, а мне хоть бы что!
Вовик Лазебный тут же решил свести свои недавние «счёты» с преподом, который, получается, из-за зеркальца посмеялся над ним. И поэтому изрекает тихо, но довольно отчётливо и так, что слышно всем, включая преподавателя:
— Между прочим, гриппом и простудными заболеваниями не болеют только алкоголики!
— Да-да! — усмехнувшись, кивает Розин. И тут же спохватывается: — Я тебе дам, «алкоголик»! — Под смех класса продолжает: — Я если за свою жизнь и выпил литров пять водки...
— Ага! На каждый зуб! — безжалостно добивает Вовик.
Мы все покатываемся от хохота! Борис Иосифович раскатисто смеётся вместе с нами – юмор он уважает не только свой.
— Ладно, ладно! «На каждый зуб»... Вы бы меньше пили и столько, сколько я, – отчислений не было бы у вас по дисциплине!.. Вернёмся к нашим быкам! Начинаем практическое занятие… Кто ответит на мой вопрос, получит «пять»...
— …пèндалей! — вдруг неожиданно даже для себя негромко добавляю я.
Само вырвалось! Но в наступившей заминке это было услышано всеми. И через секунду в аудитории снова грянул взрыв нашего громкого и раскатистого смеха. Даже Розин не выдержал и раскатисто засмеялся.
Откинувшись на спинку стула и смеясь, он произнёс:
— От вас, товарищ Ф-ов, таких жаргонных словечек я не ожидал!..
— Борис Иосифович, а я что, не от мира сего?
— От сего, от сего! Но с вашим воспитанием и вашей интеллигентностью… Хорошо! Давайте займёмся предметом!..
…Вот такой это человек – Борис Иосифович Розин!

» Вдогонку:

Самый непобедимый человек – это тот, кому не страшно быть глупым.
Василий КЛЮЧЕВСКИЙ

Счастье на стороне того, кто доволен.
АРИСТОТЕЛЬ

Живите так, чтобы вам не было стыдно продать домашнего попугая главной сплетнице города.
Уилл РОДЖЕРС